Элеонора. Воспоминания. Часть 12.

[lyu_sanna]

Фото взято тут:

Начало..
Воспоминания. Часть 1.
Воспоминания. Часть 2.
Воспоминания. Часть 3.
Воспоминания. Часть 4.
Воспоминания. Часть 5.
Воспоминания. Часть 6.
Воспоминания. Часть 7.
Воспоминания. Часть 8.
Воспоминания. Часть 9.
Воспоминания. Часть 10.
Воспоминания. Часть 11.

Несмотря на все переживания Надежды Васильевна, Эля не сдалась, не опустила руки и не закрылась в себе. По крайней мере сейчас она это делала не чаще, чем раньше. Может, только по утрам выглядела чуть более задумчивой и стала часто отлучиться по каким-то своим тайным делам, о которых она совсем не хотела рассказывать матери. Впрочем, Надежда и не настаивала, зная элину натуру. Собственно, и страхи Надежды о том, что она останется совсем одна, тоже не оправдались. Федор Иванович – компаньон Николая – взял на себя все дела, связанные с похоронами, ей оставалась только обзванивать немногочисленных своих и многочисленных знакомых Николая.

Последующие три дня слились в один. Рядом с ней постоянно была Нинель, на второй день зашли Наталья с Ольгой, чтобы помочь приготовить стол. Надежда совсем не хотела никого видеть сейчас, но традиции – будь они не ладны – диктовали другое, посему она стиснула посильнее зубы и как можно вежливее общалась со всеми, кто хотел помочь. Всё шло настолько гладко, что ей даже не верилось, что пару дней назад она сидела безвольно за кухонным столом и боялась, что какой-то совершенно посторонний мужчина вдруг покинет её квартиру. Воспоминания о Петре заставили почему-то её улыбнуться – его зонт до сих пор лежал в прихожей. Проблема возникла только одна – нужно было решить, что делать с родителями Николая. Ей в этом плане было проще – проще ли? – она была одна. Когда её родители погибли в автокатастрофе (Надежда совсем не хотела верить, что над ней висит какой-то злой рок, ведь все дорогие ей люди уходили из жизни так нелепо и в один миг), ей было 25, её сестре – 20. Но 17 лет назад не стало и Норы, и, не считая каких-то совсем уж дальних родственников, о которых Надежда имела весьма смутное представление, у неё никого не было. Теперь не было и Николая. Она с тоской думала о том, что Эля – единственное, кого она теперь будет охранять, как зеницу ока. А вот родители Николая были живы, хотя, возможно, и не совсем здоровы. Ко всему прочему проживали где-то за Уралом. И Надежда понимала, что они не осилят перелет к ним. Она так же знала, что Андрей Петрович давно еле ходит, хотя, в свои 85 выглядит еще достаточно бодро. А Елена Алексеевна так вовсе расклеилась после известия о кончине сына. И Надежда могла её понять – каждому родителю невыносимо тяжело осознавать, что он пережил своих детей, тем более Николай – был их единственным ребенком. Долгими спорами и вечерними междугородними разговорами было принято решение кремировать Николая, чтобы потом его прах отвезти к его родителям. Эля всячески этому сопротивлялась, так как она хотела иметь место, куда она могла бы прийти и пообщаться с папой. Собственно, Надежда тоже хотела иметь такое место, но она убеждала дочь, что родителям Николая – её бабушке и дедушке – это сейчас много важнее, в то время как она молодая и вполне сможет летать и навещать отца там, где он будет похоронен. Последним и самым действующим - почему-то - аргументом стало заявление Надежды о том, что Эля вполне может общаться с отцом из любой точки планеты, стоит этого только захотеть, ведь он был, есть и всегда будет в её сердце. Эти слова заставили Элю надолго задуматься, после чего она согласно кивнула и ушла в свою комнату. Более они к этому разговору не возвращались.

Когда на четвертый день после смерти Николая их ставшая вдруг такой чужой и безликой квартира наконец-то опустела, и даже самые завзятые охотники до чужого горя закончили свои паломничества, Надежда наконец-то спокойно вздохнула. Она часами просиживала в гостиной перед включенным телевизором, взяв впервые за столь долгий срок отпуск, и перебирала в руках фотографии мужа. Эти старые, пожухлые от времени карточки хранили память о самых счастливых годах её жизни. Несмотря на то, что Надежда была очень сдержанным человеком, она не могла не признать, что именно Николай все эти года привносил в её сухую и размеренную жизнь глоток свежего воздуха, и сейчас она откровенно задыхалась, ощущая, что ей перекрыли доступ извне. И лишь Эля выполняла роль кислородной маски. Собственно, не в последнюю очередь по причине того, что она много времени проводила с матерью, стараясь её всячески поддерживать, Надежда и не опустила окончательно руки. И очень удивлялась тому, что её дочь так всё стойко переносит. Ведь Элеонора не только изо всех сил старалась продолжать жить, но и не забросила вступительные экзамены в институт. Очередное опасение Надежды Васильевны, которому не суждено было сбыться. Чему она была несказанно рада. Её даже не сильно удивил выбор Эли, который она остановила на Институте Информационных Технологий. Ведь её дочь постоянно пребывала в каком-то своем, выдуманном и никому не известном мире. Теперь она получала в свои руки инструмент для создания миллиона других, непохожих друг на друга миров. И только один факт омрачал думы Надежды – Эле придется переехать в общежитие при институте. Но тут уже дочь нашла тысячу и один аргумент тому, что ничего плохого в этом не будет, а, наоборот, сплошные плюсы. И ей ничего на оставалась, как смириться с тем, что Эля скоро покинет отчий дом.

Весь июль дочь корпела в своей комнате над учебниками, и в конце месяца заявилась домой, светящаяся, как начищенный пятак, и гордо сообщила, что поступила на Факультет Информатики. Надежда ничего в этом не понимала, кроме того, что пользовалась компьютером на работе на уровне документооборота. Но Эля так упоенно рассказывала ей про информационные системы, моделирование процессов, телекоммуникационные технологии и сети, а так же еще много всего, что казалось ей каким-то заоблачным, далеким и мистичным, что Надежда Васильевна окончательно и теперь уже бесповоротно поняла, что жизнь продолжается, и её дочь самый яркий тому пример.

В непонятной суматохе августа Эля носилась по квартире, собирая свои вещи, стараясь брать только самое необходимое. Когда на пороге её комнаты стояло два чемодана, а третий лежал раскрытым на полу, Эля обреченно признала, что «самого необходимого» набралось как-то слишком много. В раздирающем её изнутри порыве, она прошла в гостиную и набрала номер, который знала наизусть последние 7 лет. На третьем гудке трубку сняли.
- Алло, квартира Евсеевых, - Эля в очередной раз подивилась тому, как Одуванчик всегда отвечала на звонки.
- Экстренный сбор у меня через 20 минут. И Ольгу с собой прихвати!
- Яволь, майн фройляйн! – Шутливо отрапортовала Наталья и положила трубку.

Ровно через 20 минут элина квартира наполнилась шумом и девичьим гомоном. И Надежда Васильевна совсем не удивилась, вернувшись в 7 вечера домой и увидев разложенные по всей гостиной элины вещи – её комнаты им явно в какой-то момент стало мало. Платья, брюки, туфли и ботинки на все сезоны, косметички, баночки и тюбики в огромном количестве лежали или стояли в безумном, хаотичном, но точно порядке, в этом Надежда была уверена, ибо Эля будет не Элей, если не найдет какую-то одной ей понятную систему и логику даже в таком сложном для женщине процессе, как сбор вещей. Улыбнувшись их суете, она прошла на кухню, чтобы сделать чай. Объем проделанной девушками работы явно говорил о том, что скоро они проголодаются. И точно, через полчаса, хохоча и отталкивая друг друга все трое втиснулись в кухонную дверь, привлеченные запахом свежезаваренного чая.

Надежда смотрела на их юные девичьи лица, и впервые за последние месяцы улыбалась искренне и от души. В их движениях было столько жизни, что хотелось приникнуть к этому живительному источнику и пить, пить, не переставая, чувствуя, как кровь внутри начинает быстрее бежать, как осатанело бьется пульс в висках, как дрожат от предвкушения руки. Она пропустила свои видения так живо через себя, что совсем не удивилась, когда поняла, что заливисто смеется вместе с дочкой и ею подругами в полный голос, облокотившись привычно о кухонную столешницу и запрокинув назад голову. Они так громко шутили и хохотали, что Надежда не сразу услышала звонок в дверь. Тихо извинившись, хотя, девушки и не заметили её ухода, она вышла в прихожую как раз к третьему звонку.

На пороге стоял Петр Сергеевич.
- Вы? – слишком удивленно произнесла Надежда.
- Я у Вас зонт забыл.. – Смущенно и неуверенно пробормотал он.
- И Вы так долго об этом вспоминали? - Всё еще улыбаясь, от чего уголки её глаз приподнялись, а на щеке появилась ямочка, спросила Надежда.
- Нет, я так долго к Вам шел, - на этих словах Петр опустил голову на грудь, настойчиво теребя пуговицу на рубашке.